Неточные совпадения
По дороге везде работали черные арестанты с непокрытой головой, прямо под солнцем, не думая прятаться
в тень. Солдаты, не спуская с них глаз, держали заряженные ружья на втором взводе.
В одном месте мы застали людей, которые ходили по болотистому дну пропасти и чего-то искали. Вандик поговорил с ними по-голландски и сказал нам, что тут накануне
утонул пьяный человек и вот теперь ищут его и не могут найти.
Не скажу, чтобы впечатление от этого эпизода было
в моей душе прочно и сильно; это была точно легкая
тень от облака, быстро тающего
в ясный солнечный день. И если я все-таки отмечаю здесь это ощущение, то не потому, что оно было сильно. Но оно было
в известном
тоне, и этой душевной нотке суждено было впоследствии зазвучать гораздо глубже и сильнее. Вскоре другие лица и другие впечатления совершенно закрыли самое воспоминание о маленькой еврейской принцессе.
Вечером солнце село по всем правилам искусства: оно точно
утонуло золотым шаром
в пылавшем море крови, разливая по небу столбы колебавшихся розовых
теней.
Солнце недавно еще село за гору. Город
утонул в лилово-туманной
тени, и только верхушки тополей на острове резко выделялись червонным золотом, разрисованные последними лучами заката. Мне казалось, что с тех пор, как я явился сюда, на старое кладбище, прошло не менее суток, что это было вчера.
Но мрак все более и более завладевает горизонтом; высокие шпили церквей
тонут в воздухе и кажутся какими-то фантастическими
тенями; огни по берегу выступают ярче и ярче; голос ваш звонче и яснее раздается
в воздухе.
Живая ткань облаков рождает чудовищ, лучи солнца вонзаются
в их мохнатые тела подобно окровавленным мечам; вот встал
в небесах тёмный исполин, протягивая к земле красные руки, а на него обрушилась снежно-белая гора, и он безмолвно погиб; тяжело изгибая тучное тело, возникает
в облаках синий змий и
тонет, сгорает
в реке пламени; выросли сумрачные горы, поглощая свет и бросив на холмы тяжкие
тени; вспыхнул
в облаках чей-то огненный перст и любовно указует на скудную землю, точно говоря...
Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как
тень,
тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое
в степи, где нет лесов и высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски…
Переулок был весь
в садах, и у заборов росли липы, бросавшие теперь при луне широкую
тень, так что заборы и ворота на одной стороне совершенно
утопали в потемках; слышался оттуда шепот женских голосов, сдержанный смех, и кто-то тихо-тихо играл на балалайке.
Безотраднейшая картина: горсть людей, оторванных от света и лишенных всякой
тени надежд на лучшее будущее,
тонет в холодной черной грязи грунтовой дороги. Кругом все до ужаса безобразно: бесконечная грязь, серое небо, обезлиственные, мокрые ракиты и
в растопыренных их сучьях нахохлившаяся ворона. Ветер то стонет, то злится, то воет и ревет.
И он думал о том, что вот
в его жизни было еще одно похождение или приключение, и оно тоже уже кончилось, и осталось теперь воспоминание… он был растроган, грустен и испытывал легкое раскаяние; ведь эта молодая женщина, с которой он больше уже никогда не увидится, не была с ним счастлива; он был приветлив с ней и сердечен, но все же
в обращении с ней,
в его
тоне и ласках сквозила
тенью легкая насмешка, грубоватое высокомерие счастливого мужчины, который к тому же почти вдвое старше ее.
Через час мы уже были на берегу реки. Солнце поднялось над горами и сгоняло иней, еще лежавший
в тени. Холод начинал уступать перед солнечными лучами, но
в заливчиках и
затонах держались еще льдистые иглы…
Так же, по мнению Сурминой, и
в портрете
Тони живописец погрешил. Андрей Иванович называл ее хорошенькой, миленькой, а мать нашла, что она более чем хорошенькая и привлекательна
в высшей степени. Но и
в этом случае нашлось для него извинение. Он писал к ней во время своего страстного поклонения другой очаровательной девушке, перед ослепительной красотой которой все, ее окружавшее, представлялось ему
в тени, на заднем плане.